Черный граф - Страница 27

– Что ж, извольте. Как вам известно, я стараюсь не нарушать обещаний. Но только помните, чувство вины вещь естественная, но оно проходит также внезапно, как и появляется, если не мешать.

– Непременно учту, Ваше Преосвященство.

Произнес Буаробер, верный своей неизменной любезности.

– Тогда ближе к делу, Лё Буа, слушаю вас.

– Монсеньор, я вижу перед собой великого человека, вы же видите доброго. Именно эти обстоятельства, вынуждают меня просить о принятии справедливого решения.

– Только не забудьте, мой друг, что иногда справедливое решение не самое правильное.

– В любом случае, предательство должно быть наказано!

Кардинал, прищурив глаза, настороженно произнес.

– Осторожнее месье, это серьезное обвинение.

– Опасаться следует тем, кто обвиняет голословно, мне же бояться нечего! Я требую встречи с графом де Вардом, чтобы он назвал мне, в вашем величайшем присутствии, причину, по которой похитил из аббатства Сен-Женевьев, мадемуазель Камиллу Ванбрёкелен?!

– Вот как? Тогда соблаговолите узнать, я ему приказал!

Если бы приор в этот момент стоял, он вернее всего упал бы, после безжалостного и острого как топор палача, возгласа кардинала.

– Но…

– Господин Буаробер, я очень ценю вас и дорожу нашей дружбой! Но дела государства, требуют моей твердости и вашего невмешательства. Поверьте, те, кто принимает политику за состязания в благородстве и великодушии, либо умалишенный, либо притворяющийся им.

Ришелье вскочил с кресла и, сделав несколько шагов, остановился, глядя в окно. Поднялся и Буаробер, вслушиваясь в слова кардинала.

– Мне достоверно известно, господин Буаробер, о ваших приключениях в Брюгге. Как и об этом негодяе аптекаре, дядюшке нашей Камиллы…

Слово «нашей» резануло слух взволнованного приора, не отваживжегося прервать Ришелье.

– …известно всё без исключения. Именно поэтому, я велел де Варду, перевести девушку в надежное место.

Тревожный взгляд, отчасти потерявшего способность говорить Буаробера, заставил кардинала снизить накал.

– Можете не волноваться, с ней обходятся как с принцессой, она не в чем не испытывает нужды и вскоре, если всё произойдет как я хочу, будет на свободе.

– Но, монсеньор, она ведь ещё совсем ребенок!

– Мне кажется, вы преувеличиваете, Лё Буа!

Раздраженно воскликнул Ришелье, как обычно выказав недовольство по отношению к людям, настаивающим на том, о чем, как он полагал, почти, не имеют представления.

– Но даже если и так, даже если ваши слова верны, то речь вовсе не о девчонке, а о том кто в ней заинтересован. Это дело государственной важности, и я настоятельно рекомендую держаться вам от него подальше!

– В таком случае, Ваше Преосвященство, я имею все основания считать себя оскорбленным, и более не нуждаюсь не в дружбе с вами, не в вашей поддержке! Я уезжаю монсеньор, чтобы более не слышать и не видеть того, что так претит моей совести! Имею честь!

Едва нащупав близоруким взглядом дверь, лишившийся от собственной дерзости сил, Буаробер шатаясь, вышел из комнаты. Проводив его сочувствующим взглядом, Ришелье повернул голову в сторону небольшой дверцы, скрытой фламандским гобеленом, откуда появился Рошфор.

– Вы давно прибыли?

Равнодушно поинтересовался кардинал.

– Немногим позже господина Буаробера.

– Значит, всё слышали?

– Да, монсеньор.

Задумчивый взгляд кардинала вновь устремился сквозь каминную решетку, где плясали языки пламени.

– Знаете ли, Рошфор, в сущности, опаснее всех писатели. Ведь нас не сохранят в памяти такими, как мы были на самом деле, нас запомнят такими, как нас опишут. Собственно как и время, в котором мы имели неосторожность жить.

– Вы намерены бороться с ними, монсеньор?

– Я никогда не предпринимаю бессмысленных усилий, граф. Есть мысль получше: я намерен открыть академию, где соберу их всех, облагодетельствую и возглавлю.

1 (прим. авт.) Именно так, Ришелье, предпочитал называть своего друга Буаробера.

2 (лат.) Я верую, потому что это нелепо…

ГЛАВА 11 (105) «Инесс де Лангр»

ФРАНЦИЯ. НОРМАНДИЯ. МОНАСТЫРЬ АМБУЙЕ.

В этой главе, нам с вами предстоит вновь перенестись в Нормандию, в аббатство Амбуйе, где, как вы помните, оставили Инессу де Лангр, виконтессу де Шампо, старшую дочь графа де Бризе и сестру Шарлотты, воспитывающую в обществе нескольких крестьянских женщин, сына Шарля, младенца рожденного от принца крови, графа де Суассона.

Поселившись в небольшом домике, на берегу прекрасного озерца, Инесс, испытывала страдания присущие особе, лишенной прелестей прежней бурной жизни при королевском Дворе. Её привычки, привязанности и привилегии, в одночасье канули в Лету, оставив молодую женщину в положении узницы, брошенной в лапы сонного одиночества, и обреченной на прозябание в неприветливой монастырской глуши. Ко всем бедам, постигшим виконтессу, главным её несчастьем, пожалуй, являлась, старуха Берарда, получившая по повелению приора Туртора, полную власть над мадам де Лангр и её бастардом. И чтобы понять всю тяжесть влияния этой угрюмой особы, мы, как обещали, в нескольких словах, попытаемся довести до вас суть сего мрачного образа.

О таких говорят: она была из тех, кого осчастливила, сделав несчастной, любовь. Женщина, примерявшая венок распутства, вооружившись посохом бесстыдства и отправившаяся в блуд по дороге порока, наслаждаясь сладкими плодами греха, если не в зрелом возрасте, то в старости непременно, становиться ярой поборницей благочестия и морали. Такие особы сбиваются в стаи, ввергая себя в лона церкви, упиваясь собственной добродетелью. Их неистовая одержимость, бушующая всеиспепеляющим пламенем Веры, стоит на страже безгреховности и невинности, взвалив на костлявые старушечьи плечи бремя законника и праведника, обнажившего карающий меч осуждения и наказания. Они добровольно становятся рьяными ревнителями целомудрия и духовности, зорко наблюдая за молодыми особами, попавшими в их поле зрения. И уж если, можно даже сказать на их радость, юное создание не проявит должной безупречности, сия стая ворон, словно завидев падаль, слетается на пир попранной нравственности, и из чувства сострадания и справедливости непременно прикончит «недостойную тварь», заклеймив, а затем, втоптав её в грязь, тем воздав по заслугам, восстановит высшую справедливость. Такие с восторгом взирают на костры инквизиции, уповая на священный огонь, свято веруя, что это единственный путь, привести человечество к праведности и благочестию. Прошлое сестры Берарды было столь же порочно и неизведанно, за исключением изгнания из аббатства Святой Урсулы в Эксе, сколь настоящее безукоризненно праведно, что очевидно и диктовало неприязнь настоятельницы приюта, к особам подобным виконтессе де Шампо, обладающей качествами и надеждами, безвозвратно утраченными старухой урсулинкой.