Черный граф - Страница 37

Вполне удовлетворившись объяснениями набожного графа, монахиня кивнула.

– Простите Ваше Сиятельство, но вам придется некоторое время подождать, так как подобная просьба может быть удовлетворена лишь с разрешения матери настоятельницы. И если вы согласитесь дождаться, то я вынуждена буду оставить вас и тотчас направиться за разрешением к ней.

– Ну, конечно, конечно, я понимаю, порядок есть порядок.

Безропотно заверил калека.

Прошло немногим менее получаса, как уже знакомая дверца, монастырских ворот, отворилась, и на пятачке, перед громоздкой полукруглой аркой, где стояла карета одноногого графа, появилась привратница в сопровождении статной и угрюмой монахини, средних лет. Грозная цистерцианка, коей, очевидно, аббатиса поручила проследить за соблюдением всех правил свидания, внимательно огляделась, бросив подозрительный взгляд на пролегавшую близ ворот дорогу; экипаж, с выгоревшей на солнце бледно-сиреневой крышей, запряженный четверкой серых в яблоках рысаков; кучера, дремлющего на козлах. Не заметив ничего, что могло бы вызвать её подозрение, она подала знак двум монахиням, сопровождавшим молоденькую особу, в длинной льняной рясе. Девушка в скромном одеянии, которая, несомненно, являлась мадемуазель де Силлег или сестрой Мари, как называли за стенами святой обители виконтессу де Монтрей, под взыскательными взорами шести пар глаз, нерешительно приблизилась к карете, не отваживаясь отворить дверцу. Но вдруг, будто робость юной особы была замечена и воспринята как руководство к действию, дверца кареты распахнулась без её помощи и два дюжих молодца, подхватив под руки мадемуазель де Силлег, втащили её вовнутрь. Притворявшийся дремлющим возница, в тот же миг, щелкнул кнутом, и четверка жеребцов сорвалась с места, увлекая за собой экипаж и поднимая столбы пыли, за считанные мгновения, скрывшись на извилистой дороге, оставив у ворот Мобюиссона, трех растерянных цистерцианок, с отчаяньем провожающих взглядами удаляющуюся карету.

ГЛАВА 16 (110) «Таинственный гвардеец»

ФРАНЦИЯ. ПАРИЖ.

Ранним утром, к особняку графа де Ла Тур, с улицы Двух экю, через затерянную в густой листве калитку, что вела на песочную аллею, желтой полоской разрезающую сад, устремленную к двери черного хода, вошел мужчина, закутанный в длинный до самых пят плащ с капюшоном, укрывавшим лицо незнакомца. Оказавшись за оградой, он замедлил шаг, будто прислушиваясь, как где-то, совсем близко, за изгородью, пушистыми шапками кустарника и фруктовых деревьев, доносились звуки пробуждающегося Центрального рынка, клоаки «Ле Аль», которая никогда не спит, лишь прибывая в полудреме, но даже в этом состоянии извергающая смрад и злословие.

…Одинокая словно предрассветный призрак фигура утреннего гостя, преодолев узкую садовую аллею, приблизилась к ступеням крыльца, где меж горшками, весьма редкого вида рододендрона, виднелась усеянная медными заклепками, неприветливая дверь особняка. Вдруг, очевидно узрев ещё издалека приближающегося человека, на крыльце, появились два дюжих лакея, недобро, с подозрением глядя на незнакомца. Один из молодцов, сжимавший в ладонях покрытое заклепками древко венецианской глефы, угрожающе проревел:

– Вы сударь вероятно заблудились?!

Человек, облаченный в плащ, остановился, и, не сбросив капюшона, а значит, не пожелав раскрыть своё лицо, будто сие являлось обязательным условием некого ритуального шествия, произнес:

– Я желаю видеть вашего хозяина, графа де Ла Тура.

Слуги удивленно переглянулись.

– Но мы не были предупреждены о чьем либо визите, а значит…

– Тебе сказано, болван, отведи меня к хозяину, да побыстрей!

В возгласе гостя послышались раздражение и угроза. На шум, из-за двери, появился метр Лепелетье, неспешно вышедший на крыльцо. Наспех одетый секретарь, с всклокоченными волосами, торчащими из-под ночного колпака, с любопытством и некоторым пренебрежением взирал на человека, явившегося в такую рань к его господину, подозревая, что это либо сумасшедший, либо враг, задумавший некую утонченную гнусность.

– А вы, милостивый государь, не шумите, и не извольте беспокоиться, не то мы сейчас же кликнем стражников, и вы не успеете оглянуться, как окажитесь в подвалах Шатле.

Нагнув голову, и переваливаясь с ноги на ногу, словно старый белоголовый сип, он, спускаясь по ступеням, продолжил:

– К тому же, чтобы представить вас Его Сиятельству, я должен знать ваше имя и видеть лицо, для того, чтобы убедиться соответствует ли названное имя, личности того, кто прячется под складками мантии?

Рука секретаря потянулась к капюшону, с тем, чтобы сорвать его с лица таинственного незнакомца, как Лепелетье вдруг разглядел под полами мантии, красный плащ кардинальского гвардейца.

– Хватайте его, это враг!

Едва успел прокричать встревоженный секретарь, как получил сильный удар по голове, латунным набалдашником рукоятки пистолета, после чего тут же лишился чувств, навзничь растянувшись на ступенях. Лакеи с ужасом наблюдали как кровь Лепелетье, залила его бледное лицо, стекая на белоснежный ворот ночной сорочки, видневшийся из-под шерстяной домашней куртки. Послушно бросив оружие, под чернеющими отверстиями пистолетных стволов, словно по мановению волшебной палочки, оказавшихся в руках гостя, оба слуги отступили на шаг, прижавшись спинами к стене.

– Я же приказал, ведите к хозяину!

Злобно прошипел незнакомец.

Держа на мушке лакеев, человек проследовал за ними в небольшую полумрачную прихожую, куда спускалась тяжелая каменная лестница. Как только за спиной гостя, со скрипом затворилась тяжелая кованая дверь, откуда-то сверху, из-за массивных перил, послышался шум и прорезался тусклый свет. В скором времени, на ступенях, появился испуганный граф де Ла Тур, прячущийся за спинами, лакея, сжимавшего в вытянутой руке медный подсвечник, проливающий свет пяти свечей на полутемную лестницу, и мажордома Мукашёна, грузного краснолицего увальня, средних лет, державшего в дрожащих руках аркебузу и не подожженный фитиль.